Hanchova

Село Ганчова Горлицкого Округа расположено на ровной землѣ, третье село отъ горы Бескидъ. Чрезъ село проходитъ шоссейна (цѣсарска) дорога, а срединою села протекаетъ вода своимъ корытомъ.

Село Ганчову основалъ якій, то панокъ или быть можетъ грабья Гладишъ.

Насколько я слыхалъ отъ старшихъ людей и насколько я самъ помню, то по моей силѣ постараюсь познакомити читателей, якъ село Ганчова боролось за свою правду и за русску прадѣдну православну вѣру.

Многіи изъ нашего молодого поколѣнія говорятъ, что старыи люди ничего не понимали, но когда ближе присмотримся, то увидимъ, що наши предки многое понимали и знали, а главное, что они умѣли приспосабливаться къ разнымъ положеніямъ и всегда находили практическій выходъ изъ наиболѣе затруднительного положенія. Только одна бѣда мучила нашъ народъ ,въ нашихъ горахъ, что не было гдѣ гроша заробити, такъ якъ при старой помѣщицкой системѣ не можно было выжить изъ собственного хозяйства и человѣкъ принужденъ былъ искать заработка поза своимъ хозяйствомъ.

Въ Ганчовѣ были болышіи лѣсы, но они были «собственностію» якого то помѣщика. Мужикова корова залѣзла въ лѣсь, то за то мужикъ долженъ былъ робити панови два дня за панскіи убытки.

Народъ не могъ терпѣть того больше и было созвано собраніе, чтобы якось тому зарадити. На собраніи рѣшено откупить лѣсь отъ пана, но не у всякого были гроши, и приходилось позычати гдѣ кто могъ, чтобы посбыться пана.

Въ 1871 году построено въ Ганчовѣ новую деревянную церковь на мѣсто старой погорѣвшей. Дерево для постройки употреблялось изъ свого лѣса. Настоятелемъ новой церкви назначено молодого священника, имени которого не помню, который былъ на приходѣ до конца его жизни и на Ганчовскомъ кладбищѣ почиваютъ его кости. Затѣмъ Ганчова получила широко извѣстного въ Америкѣ о. Феофана Обушкевича за своего настоятеля, который былъ твердыхъ русскихъ убѣжденій. Но народъ не долго тѣшился нимъ, такъ якъ его матушка заболѣла и умерла въ Ганчовѣ, а онъ изъ того старунку перенесся на другую парафію въ сосѣднее село Устье Русское, но и тамъ не задержался долго, а продалъ все что имѣлъ и поѣхалъ въ Америку.

До Ганчовы на парафію пріѣхалъ о. Литинскій, которого матушка заболѣла на воспаленіе легкихъ и умерла. Въ той часъ я первый разъ имѣлъ помаранчу въ своемъ ротѣ, которой мене угостили на приходскомъ домѣ. Докторы во время болѣзни матушки приказали женщинамъ прикладати ей ледъ, то мене моя мать забрала, чтобымъ доносилъ ледъ и въ той часъ я первый разъ попробовалъ вкусъ помаранча.

Свящ. Литинсій продолжал свое дѣло на приходѣ два года, а затѣмъ забрался и выѣхалъ изъ парафіи. Говорили, что выѣхалъ въ Россію и постригся въ монахи и забралъ съ собою двохъ своихъ хлопцевъ, но дѣйствительно никому изъ Ганчовянъ не было извѣстно куда и гдѣ поселился.

Послѣ него пріѣхалъ на приходъ о. Цежовичъ, который мало интересовался приходскими дѣлами, а будучи колодѣемъ, онъ старался, чтобы чѣмъ скорѣй сдѣлать возъ и продать. Его посбылись изъ прихода парафіане, а скорѣе онъ самъ надѣлалъ себѣ бѣды. Было оно такъ: однажды приходитъ на приходской домъ нищій, который былъ здоровый мужчина, а служанка дала ему одно яичко, а онъ лупнулъ этимъ яичкомъ объ землю и сказалъ служанкѣ, что ему ся больше належитъ. Служанка пошла въ столярню и сообщила священнику, что жебракъ сдѣлалъ съ яичкомъ. Священникъ со своимъ слугою поймали удирающего жебрака возлѣ Дурнякового креста и дали ему добру школу. Я то все видѣлъ, такъ якъ то было близко мого дома, а я былъ въ огородѣ и съ переляку далъ драпака домой въ свою хату. Слуга держалъ, а священникъ лупилъ за поступокъ жебрака съ яичкомъ. Было то зимушньомъ поромъ, а на весну священникъ удалился съ прихода.

Опять пришелъ новый молодой священникъ Іоаннъ Титаръ съ матушкой, двумя сыновьями и двумя дочерями. Была то большая радость въ нашемъ селѣ, когда онъ высадился изъ повозки, а люди стелили ему цвѣты подъ ноги, не знаючи, что онъ за человѣкъ.

Въ 1910 году начали красить церковь и наняли уже красильщика. Сгода была така, что село мае дати 6 людей каждого дня для помощи красильщикамъ, пока не закончится покраска и ремонтъ церкви. Робота продолжалась отъ весны до поздней осени. Урядъ громадскій каждого повѣдомлялъ напередъ, когда кто мае пойти на роботу до помощи плотникамъ и красильщикамъ. То не было даромъ, ибо каждый получалъ по тридцать грейцаровъ денно за роботу отъ «свитанья до смерканья». Головный красильщикъ, онъ же и плотникъ, имѣлъ жалованіе по своей спеціальности. Церковь имѣла 42 тысячи,но не знаю, чи риньскихъ, чи коронъ, въ сиротской кассѣ въ городѣ Горлицахъ. На тіи гроши дѣлалась покраска и ремонтъ. Когда работа была на окончаніи, то священникъ объявилъ съ амвона въ церквѣ, что треба снять звоны доловъ съ колокольни, бо тяжко на церковь, такъ якъ когда звонятъ, то колокольня ся колыше. Значитъ, съ звонницы снять, а въ притворѣ примѣстить. То не подобалось парафіанамъ, которы начали возражать послѣ Службы Божіей, же мы не католики и звоны маютъ быть тамъ де суть сейчасъ. На скору руку согнали малое собраніе въ нашей хатѣ, ибо то было близко церкви, а въ нашей хатѣ полно людей въ недѣлю, а лѣтомъ въ нашемъ подворью, такъ что ту никто не замѣтилъ, что люди собрались, чтобы не позволить снять звоновъ долой. Помню, якъ сегодня, явилось на то собраніе тридцать шесть мужчинъ и семь женщинъ. То было тайное собраніе. — Жилъ въ нашемъ селѣ старичокъ, бѣлый якъ голубь — Стефанъ Корбелякъ, и той старичокъ строилъ тую церковь въ 1871 году, а его внуки живутъ нынѣ въ Байоннъ, Н. Дж. На томъ собраніи было рѣшено пригласить этого старичка на это скрытое собраніе, а тоже одного изъ старшихъ мужчинъ, который служилъ 12 лѣтъ въ войску, а такихъ было четыре въ нашемъ селѣ въ томъ самомъ рангѣ, которы служили по 12 лѣтъ, ибо Австрія мала войну съ Италіей въ той часъ. То треба было запросить одного изъ тѣхъ старыхъ солдатовъ и ту было рѣшено пригласить Алексія Чопаръ. Правда, на томъ собраніи было немного твердого выпить. — Собраніе выбрало посланцевъ до священника — сѣдого Стефана Корбелякъ и старого солдата Алексія Чопаръ. Они взявши палки въ руки, якъ подобаетъ почтеннымъ старикамъ и отправились на приходскій домъ. Поздоровились и объяснили цѣль ихъ прибытія. Сѣдый старичокъ Корбелякъ обратился съ слѣдующими словами къ священнику: «Отче Титаръ, чуемо, что Вы маете намѣреніе снять звоны изъ звонницы. Желаю Вамъ заявить, что тіи звоны на тую колокольню я вытянулъ, когда-зме церковь строили. Лучше, чтобы они тамъ на дальше позостали». Затѣмъ старшій солдатъ Алексій Чопаръ высказалъ такіи слова: «Былъ я 12 лѣтъ при войску и былъ на войнѣ, где мы воевали съ Таліаномъ, то которы змеся повертали изъ поля битвы, то всѣ мы солдаты русского роду, которы змеся подняли, то змеся всѣ разом спѣвали: «хлопцы, хлопцы, копайте яму, прикройте мене въ чорну землю, я воювавъ, юшъ не буду, най воюе, который може, най му Господь допоможе». «Але еще готовы воювати и звоны не позволю доловъ снимати. Най они кличутъ вѣрующій народъ до церкви Богу ся молити, Православну вѣру величати и прадѣдну вѣру отримувати. Такъ насъ стары люди учили, чтобы змеся русской вѣры не ганьбили. А Вамъ отче, якъ тое ся не любитъ, забирайтесь, откуда Вы пріѣхали и будьте здоровы».

Посланцы порученіе выполнили и звоны позостали на своемъ мѣстѣ. Въ то время изъ Америки доходили русскіи газеты «Свѣтъ», «Правда» и «Поступъ». Редакторомъ послѣдней былъ пок. Викторъ Петровичъ Гладикъ. Въ «Поступѣ» была карикатура нашего односельчанина Захаріи Соколъ, который есть сегодня десь на Саутсайдъ Питтсбугѣ, Па. Въ той карикатурѣ изображалось, якъ той Захарій Соколъ взялъ въ оборотъ Ганчовского ксендза и вычиталъ ему хлопскіи параграфы по дѣлу защиты прадѣдной православной вѣры. Ксендзъ заболѣлъ отъ всего того и хотя оставилъ Ганчовскіи звоны на колокольнѣ, то въ сосѣднемъ селѣ Рѣпки снялъ, такъ якъ былъ настоятелемъ на двѣ парафіи. Однако, онъ спровадилъ якійсь горшокъ и положилъ его подъ Христовымъ распятіемъ подъ колокольней, чтобы люди мочили пальцы. Люди разно называли той горшокъ и не любили той римской новизны, но нѣкоторы женщины мачали тамъ пальцы. То такъ назлило нѣкоторыхъ людей, что кто то наклалъ въ той горшокъ паскудства, а послѣ почистилъ и опять положилъ на тое мѣсце. Затѣмъ нашелся человѣкъ, который здравствуетъ и по сей день въ Корона, Лонгъ Айландъ, Н. I., и онъ убралъ той горшокъ такимъ спсобомъ, что никто не видѣлъ где онъ его похоронилъ. И такъ въ Ганчовѣ не допустили до римо-окатоличенія православного обряда.

Не обошлось въ Ганчовѣ без шпіона, который о всемъ доносилъ ксендзу. Однажды одинъ человѣкъ имѣлъ полный сундукъ русскихъ книжокъ. Приходитъ жандармъ съ сельскимъ старшиною. Былъ то прекрасный день, каждый приготовлялся до весны, но той старшина говоритъ моему отцу, чтобы запрягъ кони и отвезъ русскіи книжки до Горлицъ, а мой отецъ ему отвѣтилъ, что онъ (старшина) дурной, бо отвозить русскіи книги есть то само, что самого себе отвозити. Ходилъ хата отъ хаты, но никто старосты не послухалъ и онъ мусѣвъ найняти воза и русскіи книжки отвезъ до Горлиць по приказу жандарма, которыхъ книжекъ никто больше въ селѣ не видѣлъ.

Многіи дѣвчата и хлопцы выѣзжали до Америки, а передъ отъѣздомъ, якъ полагается вѣрующимъ христіанамъ, шли до исповѣди, а ксендзъ при исповѣди наказувалъ, чтобы до шизматицкой вѣры не приставали. Но съ того его поученія ніякой пользы не вышло ту въ Америкѣ.

Мой родной братъ былъ въ Америкѣ и изъ Америки пріѣхалъ въ родное село. Коли подходила Пасха, го онъ, чтобы зробить ласку родичамъ и женѣ, пошелъ исповѣдываться до ксендза, а ксендзъ далъ моему брату одну годину, чтобы ся надумалъ и отрекся московской вѣры. По годинѣ мой братъ повернулъ назадъ до сповѣди, а ксендзъ спросилъ его, чи онъ ся надумалъ? Мой братъ отвѣтилъ такъ:«Отче, коли Іосафата Кунцевича кинули въ воду, то вся вода завоняла». Былъ то Содомъ и Гоморъ въ той часъ въ нашемъ домѣ, а братъ назадъ въ Америку.

1910 года пріѣхалъ нашъ еврей-корчмаръ изъ Горлицъ, а было то лѣто, и говоритъ въ корчмѣ хлопцамъ, что якійсь попъ бородатый съ нимъ говорилъ, что онъ хоче пріѣхати до села Ганчова и спрашивалъ, где онъ може квартиру найти. Но я ему сказалъ, говоритъ еврей, что и у меня можно постояти нѣсколько ночей. Но онъ сказалъ, что хоче быть ту постоянно.

Тѣмъ попомъ былъ мученикъ священникъ Максимъ Сандовичъ. Имѣлъ онъ служить у Антонія Соколъ, бо тамъ былъ большой залъ. О томъ ся довѣдалъ Ганчевскій ксендзъ и просилъ войта взять стражу и изгнать изъ села того москаля съ однимъ окомъ, але громадскій войтъ съ того всего ся высмѣялъ и не послухалъ ксендза. Ксендзъ съ того жалю такъ заболѣлъ, что за шесть недѣль не служилъ и не исполнялъ ніякихъ церковныхъ требъ.

Въ Горлицкомъ округѣ само перше началося мазепинство въ селѣ Гладишовъ, затѣмъ въ Ропиця Русска, но Ганчова не далася и тамъ позостало русское село до тога часу, пока той народъ не выгнали поляки на пески Поморья въ 1948 году.

Иванъ Штекля
HanchovaEnd

[BACK]