RussianLands
АКАДЕМИК АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ


ИСТОРИЯ ЕВРОПЫ ПО-НІМЕЦКЫ

Не треба думати, што лем Гитлер приказал выдумати теорию о главенстві над всіми народами “полноцінной германской расы”. Німцы задолго до первой світовой войны серьозно и планово занялися тым вопросом. Німецка исторична наука с дальновидным обрахунком капала ядом ложных теорий в умы народов, а передовсім в головы самых німцов. То робилося в формі вполні корректной и облекалося в академичну бессторонность. В школах Европы и Америкы школяре заучували истины, котры здавалися невинными и позбавлеными практичного примінения в житю. На самом ділі в них тайно был скрытый огромный стратегичный план завоювания и поневоления світа германском империом.

ATolstoy
АКАДЕМИК АЛЕКСЕЙ ТОЛСТОЙ
 

Тоты “истины”, вкореняны с кафедр университетов и школ, зо страниц почтенных историчных трудов и енциклопедий, сводилися в коренном к трем положениям, на котрых и была наложена потом фашистска расова теория.

Положение перве: заселение Европы отбывалося путем передвижения народов индо-германской расы з Даху світа, то єст с предгорий Памира, и Сіверной Индии на запад. До того часу Европа была якобы пуста. Первыми шли кельтичны племена, якы осіли по берегам Атлантика и островам Великобритании, и тоты племена, котры на берегах Средиземного моря створили грецку и римску культуру. Потом почался рух племен сивоокой долгоголовой германской расы, яка заселила Средню Европу. Што тычится славян, німецка исторична наука говорит о них неохотно и скупо. Славяне тоже якобы пришли в хвості другых рас з Даху світа, но находилися в так диком стані и в беспорядку, што на них не вартало тратити много чернил и паперу.

Положение друге: тоты, двигавшыся в Европу расы — так само як и всі взагалі расы на землі — зо самого початку свого возникновения несут в собі самым им особливы физичны, моральны и общественны особливости — як дуб все остаєся дубом, а тростник — тростником.

Кельтична раса, напримір, одарена талантами, запальна, битнича, но, взагалі, неполноцінна и без будучности. Славяне лінивы, злодіюваты, брудны, неспособны до державности, до мышления и до организованного труда. Зато всіми высшими людскыми прикметами заосмотрена германска раса. Она презначена судьбом до того, штобы приняти власть над світом, стати господином среди другых рас — ци хочеся им того або не хочеся. Житьове пространство (“лебенсраум”) — ціла земна куля, а новый порядок, обіщаный Гитлером, — огромна миса дымячойся свинины для німца и унылы стойла для працуючых на него другых народов.

Положение третье: европейска цивилизация завдячат своє происхождение и розвитие выключно германской расі. Германцы в V віку вывернули Римску империю, вляли свою полноцінну кров в дряхлый світ, на місце розложеных римскых обычайов утвердили сурову німецку моральность и створили новый, феодальный порядок. В конці концов, єсли англичане также внєсли даякий вклад в общелюдску культуру, то лем зато, што в их жилах — капля германской крови саксов и нормандов; єсли французы тоже дашто зробили в свойом часі, — то знов лем завдяки германскым франкам, якы ублагороднили их галльско-кельтску породу; складнійше представлялася справа зо стародавном Елладом (Грециом — К. Р.), яка створила світову культуру, коли о германцах ни слуху не было, но и ту фашистскы историкы вышли зо затруднения: стародавны грекы, оказуєся, перекочували в Грецию из Бранденбурга, из Пруссии; штобы згладити дакотры суперечности з Гомером, у котрого в “Илиаді" и “Одиссеі" указуєся на розличны греческы племена, якы населяли Грецию ище в сідой стародавности, фашистскы историкы объявили Гомера єврейом и на том пресікли всяку дискуссию.

Участь славянскых народов в европейской цивилизации, а также огромну роль Византии німцы заперечуют. Починаючи с V віка по сей день Европа творилася німцами и при участи німцов, и тым самым німцы, завоювавши в тридцет девятом року европейский континент, совершили акт историчной справедливости и сіли в Европі законными газдами и панами.

Под видом наукы німцы обернули свідомо перекручену ними историю в политичне оружие для подготовкы світовой агрессии. Мы обязаны очистити замутненный источник знания и восстановити историчну истину. Тота задача входит в грандиозный и смілый план послівоєнной реконструкции світа, в котром повинны быти выкоренены всякы возможности для повторения кровавой агрессии зо стороны німцов або их вспольников. Світ не буде очищеный до конца от корня кровавых авантюр, єсли наука житя — история — останеся як предтым пресякнена німецком ложью и єсли геройом школьных учебников буде як предтым представитель “высшой германской расы”.


ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ

То одна из найинтереснійшых байок для дітей. Переселения рас из Даху світа в пусту Европу не было и не могло быти. Рух народных масс подобно морскым фалям — здаєся, што они біжут здалека и розбиваются о берег, но вода нерухома: лем одна фаля вызыват взлет и падение другой. Так и народы в свойой массі звычайно не рухомы, за рідкым исключением; проносятся тысячелітия над краином, проходят отряды завоювателей, міняются економичны условия, общественны отношения, племена змішуются с племенами, змінятся самый язык, но основна масса народа остаєся вірном свойой отчизні.

На историчной памяти мал місце рух германскых племен в часах римской республикы и империи, славян — в епоху Византии, гуннов, арабов, турок, монголов; в ище больше вчаснійшы часы на нашествие кочовников были выставлены огромны империи Малой Азии и богатый Египет; в другом тысячелітию до нашой еры архаична Индия з высоком туземном культуром была завоювана варварскыми племенами, якы называли себе ариями, або арийцами, отчизном котрых были днешны Узбекистан и Таджикистан; правдоподобно, подобны завоювательны пересунения были и за преділами нашого историчного знания, но во всіх случаях двигалися не народы, не, тым больше, расы, но вооружены отряды варваров шли для грабежа або завоювания на державы, якы стояли на больше высокой ступени цивилизации.

Такы авантюры починалися в епохы, коли тот або другий варварский народ, кочовый або осідлый, уж зуживал свой родовый порядок и под тиснением зовнішных толчков и внутренного роста переходил от патриархальной тишины и розобщенности до бурной епохы творения родовых и племенных союзов и воєнной демократии. Законы розвития однаковы для всіх народов, яка бы не была у них барва кожи. На классичном примірі Чингисхана мож прослідити всю механику так званого переселения народов. Чингисхан был типичным вождем союза монгольскых племен, избранным воєнном демократиом курултая. В поход с ним пошли всього три тысячы конников-монголов, його гвардия. Всьо остальне бесчисленне, многоплеменне войско, с котрым он, його сыны и воєнны начальникы завоювали и розграбили полсвіта, налипло в пути. Но сами монголы и народы, якы дали му отряды воинов для завоюваний, осталися на місци.

Так што, єсли припустити, што европейскы народы: кельты, германе и славяне — пришли в Европу з Даху світа, то на том Даху світа повинны бы сохранитися хоц лем остаткы тых народов, якы даколи послали на запад дружины завоювателей. Но ни кельтов, ни германов там не найдено. Лем был найдений санскрип—праязык, много кореней котрого — вспольны для языков дакотрых племен Индии, Персии, кельтов, германов и славян. Но тота важна обставина лем доказує, што на огромной территории — от Индии до Атлантичного океана — даколи жили племена з бликыми формами общественного розвития и тым самым близкыми формами праязыка. Европа была заселена ище в глубокой стародавности.

Николи не было и не могло быти ниякой отдільной “германской расы”. В патриархальны часы родового быта и кельт, и германец, и славянин ровно жили в огороженых городищах, в округлых хижинах с прутов и тростника, обмазаных глином, ровно сіяли ярец, пшеницу и просо, ловили рыбу, били звіря и ставили силкы на птицу, добывали мед из дуплистых дерев, так само поклонялися покойным предкам, вірили в духов вод и лісов, называли солнце и соль звуком “сл”, а деревяный плуг — звуком “р", або “op”, и билися род з родом за поле и женщин.

И лем уж на ступени родовых союзов, або убольшеного господарства, починают оформлюватися розличия в общественных формах и обычаях и розвиватся язык. И лем в зависимости от близости ку римской цивилизации европейскы народы проходят — одни больше ускоренно, другы больше повольно — свой путь розвития. Кельты, в частности галлы, вчаснійше и тіснійше здоткнулися з Римом, в Галлии были уж и циркы, и лазні, и великоліпны дорогы, коли косматы германе ище жили звіриным обычайом по своим лісам меж Рейном, дунайском границом на югі и ріком Лабом (Ельбом) на востокі.

Ище дальше от центров світовой цивилизации находилися славяне. Земля их была незмірна: от Лабы — по цілому побережу Балтикы, по Неві, Волхову, Ильмень-озеру и Окі — проходила их сіверна граница; на востокі славянскы поселения достигали Дона и спускалися ку Азовскому морю; на югі — по цілому чорноморскому берегу до устья Дуная; юго-западном границом был Дністр. Найбольше стародавны, найбольше заселены місца лежали по Дністру и його притокам.


ГОТЫ — ПО-НІМЕЦКЫ

Як знано из учебников, над котрыми потрудилися німцы, одному из германских племен, готам, посчастилося на историчной сцені. Вестготы завоювали Испанию, остготы збурили Римску империю, и их королі почали именуватися римскыми императорами. Ціле средновіче, включаючи крестовы походы, шумит и гремит німецкыми именами. Готы были тыми самыми представителями германской расы — ясноволосыми, сивоокыми, з долгыми головами, якы принесли в загнившу под римскым владычеством Европу нову, свойственну лем германцам здорову варварску культуру, сурову моральность и всі высшы людскы якости.

Готы были зачинателями феодальной Европы, готы окутали романтиком величия, славы и силы всі народы германской расы и повели их до выполнения историчной миссии, котра в нашы часы выполняются Гитлером.


ГОТЫ — НАПРАВДУ

У готов, направду были дуже долгы головы. В 1927 року роскопкы в Крыму, близко Бахчисарая, в двох пещерных городах нашли готскы захоронения и в них — узкы, ненатурально вытягнуты черепы голов. Німецкы археологы, якы принимали участь в роскопах, пришли в восторг от подтверждения такого расового признака. Но совітскы археологы указали им на тоту обставину, што нормальный череп не може рости вверх и найдена форма объяснятся лем тым, што готы бинтували черепы голов у младенцев, придаючи им благородну форму з ущербком, натурально, для умственного розвития.

Останкы найденых под Бахчисарйом готов были потомками тых остготов, котры в IV вікі, при нашествию гуннов, біжали в гористу часть Крыма и там мирно прожили до завоювания го Екатерином II, ничым за дванадцет столітий не отзначившися в культурном отношению, кромі бинтования черепов.

До II віка новой еры готы жили в Сіверо-западной Германии, над Одром, родовыми объєдинениями, як и другы германскы племена. Юлий Цезар не дуже высокого мніния о тых варварах: они бьются шумными и нестройными толпами, вооружены деревяными щитами, копьями и топорами, в бою яростны, но легко впадают в панику и утікают, покидаючи даже возы зо своими женами и дітми; в мирном быту мужчины их знати ничого не знают, кромі полювачкы, биткы и обжерства на пирах: працуют у них женщины. Войны и сношения з римлянами всколыхнули их застояне патриархальне-родове болото. Римскы историки застают их як раз на ступени роспада родовой формы объєдинения; у них творятся союзы племен, отряды воинственной молодежы устремяются до завоюваний и за добычом.

В II віку такы отряды германцов, под руководством племени готов, пробераются через дремучы лісы и болота Средной Европы на юг — ку Чорному морю.

Што их тягло там? Причорноморье з незапамятных часов было теплым місцом народов. Гомер и потом Гередот упоминают о стародавном народі, який жил в тых місцах, — киммерийцах; их покорили и россіяли скифы, часть киммерийцов ушла в южну часть Крыма, в горы, и под именем тавров проистнувала там до завоювания Крыма римлянами. Скифы и — позднійше — покорившы их сарматскы племена, близкы славянам, и дакотры славянскы племена, объєдинены в племенный союз, поширилися по цілому Причорноморью, по Кубани и по степной части Крыма. Они тісными торговыми связами запознавалися з грецком культуром грецкых чорноморскых колоний и такых городов, як Ольвия, Херсонес и Понтикапея (Керчь) — бывша столица Боспорского царства. Они розвили высоку земледільску и скотоводску культуру. Скифянкы выходили замуж за греков, скифскы купцы принимали гражданство греческых городов. У скифов были кріпости, або городища, такы, як Неаполь, — як го называли грекы, — найденый под днешным Симферопольом.

Готы с цілым запалом голодных завоювателей вдерлися в преділы скифо-сарматскых земель, покорили місцевы племена и стали на чолі огромного скифо-сарматского племенного объєдинения. Готы были дикы, покорены ними народы — культурны. Сталося то, што в такых случаях все стаєся; остаючись на чолі союза, даючи му своє имя, готы восприняли скифо-сарматско-греческу культуру: обычаи, законы, земледілие, а частьом и язык.

В IV віку з востока на Европу двигался воєнный союз кочовых племен, на чолі котрого стояло племя Хун-ну. Влечучи за собом орды воинов покоренных племен и народов, гунны прошли, як саранча, широком смугом через Сіверный Кавказ и напали на готов. С той историчной даты и починают німецкы профессоры историю германизации европейской культуры.


РОЗГРОМ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

Готский союз причерноморскых племен росспался под ударами гуннов. Часть народов была вынищена, часть отошла з дорогы страшных кочовников, часть — силом або зо свойой охоты — примкнула ку гуннскому наступу. Зо страху пред розгромом, ушла из-под удара лем часть западных племен союза на чолі с вестготами, — они утекли через Балканы и послі долгых блукань и пригод докотилися до Испании, завоювали єй и осіли на Пиринеях и в сіверной єй стороні.

Под руководством гуннов пестры толпы тюрок, монголов, скифо-сарматов, алманов Сіверного Кавказа и восточных племен готского союза, або остготов, среди котрых было много славян, на бесчисленных телігах, арбах, верблюдах, волах и конях, розметуючи всьо на свойом пути на запад, вдерлися в Паннонию (днешню Венгрию) и створили слабу и недолговічну империю гуннского царя Атиллы, прозванного “бичом божым”.

Головном добычом пред ними был для тых всіх варваров — Рим. Старый римский світ уж вычерпал до конца всі можности рабовластительского економичного и общественного порядку — смертельны суперечности роздерали го. Римскы рабы ждали прихода варваров — избавителей; всяди выбухали повстания, и гурмы людей, якых римске право обернуло в домашню скотину, біжали к варварам, штобы получити свободу и оружие; высше римске общество — выродившыся патриции, императорска знать, лихвари, миллионеры, — вольноотпущены и земледільцы без надежды и спротиву смотріли як валится будова империи, не пробуючи больше боротися, отособнювалися в своих загородных усадьбах, где фантастична роскош украшала их послідны, порахуваны дни.

Рим треба было лем пхнути. Німецкы профессоры приписуют тоту честь остготам. На самом ділі в преділы гибнучой империи вдерлися такы самы варвары, якы прошли у гуннов школу войны и грабежа. И готам направду належит честь бессмыслного зруйнования великой цивилизации. Рим, центр світа, запалал так под торжествуючы крикы буйноволосых германов, што здавалося — в костер Рима были кинуты всі осем столітий классичной культуры и дымом розвіялися в засмученом небі.

Рабуючи и встекло руйнуючи городы, циркы, палаты, храмы, театры, библиотекы, германы положили “зону пустыни” меж римском цивилизациом и днем свого торжества. Послі того діяния Европа на сім столітий закрыват своє лице тьмом средновіча — такы плоды германизации Европы. Король остготов, Теодорих Великий сказал: “Діло германца — владіти мечом, а не пером. . .”

Тым не меньше германцы принесли в зруйнувану Европу росткы новой культуры: то была их варварска земледільска община, германска марка, — она увеличувала продуктивность труда земледільца и служила защитом його прав и власности пред феодалом (паном); но не приходится говорити о особливой германской культурі: тоты обычаи, законы, котры почали вкоренятися в нове житя на місце обесціненного римского права, были не германского, но “готского” походжения, иншыми словами, были тым культурным достоянием, котре готы завоюватели переняли от сарматско-греческой причорноморской культуры.

Коли стихнул грохот крушения античной цивилизации, коли варвары збурили в Западной Европі всьо, што мож было збурити и зрабувати, заросли травом римскы дорогы и в императорскы палаты залітали птицы, одичавша Европа перешла до діл нового порядка: то был переход от рабовластительского общества, с котрым было покончено навсе, до ище не извіданых форм феодализма (панщизны).

Германскы короли в тоту вчасну епоху сколочуют наспіх огромны державы, величина котрых не отповідат их економичному содержанию и разноплеменный склад не дає ниякой тревалости. То чистый авантюризм германской воєнной знати, у котрой на памяти все ище примір величия Рима. Война — закон высшой моральности для тых могучых тілом королей и баронов, не знаючых писма: из-под розвалин Рима они вывлекли лем христианску религию, конче потребну им для благословения насилия и розбою. Герою всіх школьных учебников, Карлу Великому, удаєся сколотити світову империю, обнимавшу всю Европу, кромі славян, но тота фантастична Друга империя, поглотивша столько даремных жертв, розлітуєся скоро, як мыдляна банька.


НІМЦЫ О СЛАВЯНАХ

Ніт потребы повторяти всі глупости, сказаны німцами о славянах; основне сказано Гитлером: “Славяне повинны уступити “житьовый обшар” німцам и счезнути з лица земли, як низша раса недолюдков”.

Дванадцет віков йде завзята борьба меж німцами и славянскым світом, котрый стратегично находится в меньше выгодном положению, як німцы: Германия, сконцентрована в середині Европы, має можность наносити удары во всі стороны по росположеным на єй боках славянскым державам. Но однако даремны были германскы усилия за дванаст віков: большинство славянскых народов, даже малочисленны, отстояли свою свободу и независимость, и німецкы дикы рыцари добри запамятали удары славянского меча.

Ненависть до славян и задача их принижения была так велика, што німецкы профессоры засували нос в найдальшы потемкы славянской истории, рознюхуючи в ней неясности, и во всіх тых місцах дораз подсували своих индо-германцов, без котрых славяне и по сей день жили бы, по их мнінию, як скоты. Но в дакотрых случаях было неможливо скрывати о великых историчных событиях славянского світа и — особливо — о огромной их заслугі перед цивилизациом, о славянизации Византии. Тоты случаи німцы обходят або молчанием, або росповідают о них дробными буквами. Они прекрасно понимают рішаючу роль Византии в переході Европы от вчасного средновіча до Возрождения; они добри памятают о тых часах, коли, ище не знаючи писма, их короли и бароны жили разом зо собаками, конями и звіроподобными єгерями в галях-конюшнях своих замках розбойников, а Велика Болгария уж змагалася в культурі с Константинопольом, переводила книгы с греческого и латинского на славянский язык и посылала монахов до сусідов, — учити писму; а на путях византийской торговли с Западом возникают славянскы, кріпкы своим єдинством, квітучы державы: Чехия, Словакия, Моравия, Хорватия, Сербия, шумна своими страстями Польша, — под ударами єй шабель тріщат німецкы головы и коронованы німцы смиренно преклоняют коліна; в тоты часы, коли всьо культуртрегерство німецкых крестоносных рыцарей скерувано было к оруженному захвату славянскых земель и створению панщизняного населения, яке бы працувало невольничо на тых червенокожых романтиков, з брюхами, роздутыми от пива, в Прагі основуєся университет — другий в Европі, а Києв за Ярослава, шумный, красивый, златоглавый, стає другым по Константинополю центром торговли, искусств и политичного вплыву.

Штобы створити всі внутренны и зовнішны политичны условия для захвата славянскых держав, німцы завзято доказуют брак историчного и морального права славян, як неспособных до культуры и державности, владіти своими исконными землями. Но найбольша ненависть німцов — до России, сама неприкрыта погорда — до русскых.


НІМЦЫ О РОССИИ

Два и пол столітия німцы запевняли світ и нас в том числі, што русска держава была створена в X віку германцами-норманами из дикых славянскых племен, якы жили до той историчной даты на низшой ступени варварства, без признаков державности; дальше — вся история России связана с німцами: державность, торговля, промышленность, наука шли от німцов, а наше исконне, русске, то лем анархия, росхлябанность, свинство; в революцию Россия выгнала німцов, постановила обыйтися без услуг німецкых промышленников и торговцов, генералов и администраторов. — За тото она заплатит житьом! — так сказал Гитлер. — Россия и русскы повинны зойти с историчной сцены и отдати німецкому народу всі єй земны богатства с покорными русскыми мужиками, котры повинны быти вдячны, єсли Гитлер подарує им житя.

В початку XVIII віка была переведена на русский язык книга историка Пеффендорфия, в ней находятся такы строкы: “. . . Не токмо шведы, но и другы народы европейскы иміют ненависть на народ русский и тщатся оный содержать в прежнем рабстві и неискусстві, особливо же в воинскых и морскых ділах, дабы сию русскую каналью не токмо оружием, но и плетьми со всего світа выгонять…” От Пеффендорфия до Гитлера — єдина выразна линия: “Выгнати зо світа русску каналью.”

А мы, русскы, были завсе скромны от сознания свойой величины и силы, от сокрушения над своими недостатками; интеллигенция наша все была совістлива и великодушна и, почитаючи науку, уважительно поглядувала на сухий німецкий профессорский палец, поднятый над кафедром, с котрой роздавалася похвала німецкой расі. От доброты душевной мы даже жаліли бідных німцов. Князь Александр Ярославич тоту расу бил, Иван Грозный — бил; коли Петр Великий был в Берлині, король Фридрих понижено просил у него місточка, повоюваны фельдмаршалом Меншиковым; при Елисаветі знов тоту расу били жестоко; при Александрі I німцы кланялися и просили місточок; Николай I из фанфаронства подарувал Венгрию австрийскым Габсбургам. . . Як русскому широкому средцу было не жалувати бідных Михельов!. . .

Два и пол віка німцы завзято и планово влізали в русске житя, но Россия на их злость продолжала оставатися русском: у них недоставало ума и таланта, штобы змагатися з русскыми в литературі, в искусствах, в политикі; даже в наукі — в той якобы привилегии німцов — они были кропотливыми систематизаторами, талантливыми ремесленниками, но николи не смілыми вынаходниками; вынаходили русскы, німцы лем их обкрадували и русский гений продавали за свой; з другой половины XIX віка и в початку XX німецкий капитал вел велике наступление на Россию; царица-німка в часі войны стояла в центрі шпионской организации, котра под фирмом Всеобща компания електричества легально проистнувала до самой революции. И нараз, коли Россия, здавалося была уж-уж в німецкой кишені, октябрьска революция рішительно и навсе стрясла з России вціпившыхся в ню німецкых паразитов. Понятна фашистска ненависть до Совітской России, понятны шалены мечты Гитлера о “крестовом поході” на Совітску Россию.


СОРОК СТОЛІТИЙ КИЄВА

Києв — так стародавне місто, якого, може и ніт в Европі. В конці минувшого віка в Триполі, под Києвом, были найдены остаткы великых жилищ з начиньом и инвентаром, якы относятся до третього тысячелітия до нашой еры (третього тысячлітия пред Христом — К. Р.); при дальшых роскопках перед русскыми археологами почал роскрыватися удивительный образ: Трипольская культура, як єй назвали, обнимат огромный район по Дніпру, Бугу, Дністру, Нижному Дунаю. Под слоями третього тысячлітия открываются ище больше стародавны остаткы пребывания чоловіка на тых місцах, и тота стародавность уходит в сіды вікы, доледниковой епохі.

Встає вопрос о прародині культуры европейского чоловіка именно в тых місцах, в частности по берегам Дніпра, або Славутича, як он назывался предтым, — рікы славян. Изысканиями совітской археологии установлюєся вспольность Трипольской культуры — епохы неолита и власного металла — с Балканскым полуостровом, с архаичном Грециом — Арголидом, с Тройом и, наконец, с егейском культуром Крита.

Чоловік Триполья был земледільцом, який жил в великых домах, з глинобитном подлогом, з многыми перегородками, бытом первобытной коммуны, правдоподобно под властью Матери, патриархши. Недармо стародавны греческы мифы, повідаючи о амазонках, поміщают тото царство женщин в Причорноморі.

Установлена ище больше интересна обстановина: Трипольска культура не має катастрофичных розрывов ни с прошлыми віками, ни с послідуючыми; в слоях єй нигде не видно гибели туземцов и заселения их попелищ пришлым народом. От каменных топоров и грубой, ліпленой посуды неолита до саркофага Ярослава — на протягу многых тысячлітий — поколіния зміняли поколіния на берегах Дніпра: трипольцы, скифы, сарматы, славяне-венеды, славяне-анты, поляне. . . В колыбели русской державы непрерывна линия розвития аж до золотых часов Києва, коли русский чоловік ходил в огромны походы зо Святославом, будувал Софию, торговал с Персиом, и с Цареградом, и с Римом, и с Парижом, на княжом дворі слухал сказания Баяна под рокот струн або проливал слезы над былью о поході князя Игоря. . .

Німецкы профессоры пришли в встеклость от того, што в Триполі могли обыйтися без участи германской расы. Выходил политичный скандал, и всім фашистскым невіжеством німцы заявили, якобы Трипольска культура организувана германскыми племенами в часі их руху з Даху світа в Европу. Пришли, организували и пошли дальше — и Дніпр с Києвом, видно, — из давен давна германска колония. Так робится история по-німецкы. Полемизувати с ними не має сенсу: в нашу епоху вразумити німца мож лем штыком.


АНТЫ

До шестого віка славянскы племена в упоминаниях греческых и римскых историков скрываются под загальними именами скифов, сарматов, роксоланов, венедов. Славяне той епохы входили в великы и часто грозны для римлян племенны союзы причорноморскых варваров.

С шестого віка византийскы историкы много починают писати о славянах — Антах, якы жили меж Дніпром и Дністром, — славянске имя их — Дулебы, або Волыняне. Анты творили могучий воєнный племенный союз. В 540 року они прорываются через линию кріпостей, побудувану императором Юстинианом по Дунаю, проникают майже до Констаннополя и в Греции — до Фермопил. Часть их там и осідат на греческой землі родовыми громадами або задругами.

Майже ціле столітие йде напружена борьба меж антами и Византийском империом, все больша сколькость антов осідат орати землю в границах Византии. Греческий историк пише о них: “Славяне стали господами нашой краины и жиют в ней, як в свойой власной, без старунку и страху; мают золото и серебро, стада коней и много оружия и они выучили воєнне діло лучше ромейцов. . ."

По описанию сочастников анты великы ростом, великой физичной силы, храбры и выносливы, не склонны ни к рабству ни послушенству. Знаменита их піхота, вооружена огромными щитами, прямыми з обох сторон острыми мечами и копьями.

Их многочисленны поселения меж Дніпром и Дністром звычайно росположены в трудно доступных місцах, — то невеликы городища, оточены ровом и дубовым плотом, где деревяны або из глины выбиты домы соєдинены подземными переходами єдны з другыма. У антов ніт єдинодержавной власти, но они собираются на загально народны собрания и радят о всем, особливо о воєнных ділах. Они окрутны и бесстрашны в бою, но дома — гостинны и незлобивы. Захваченых в плін неприятелей они ділают рабами, но по их закону каждый раб через означеный час може получити свободу, послі чого по свойому выбору, або вертатся в свой край, або остаєся у славян, як “свободный друг”. Єсли дакто образит им гостя, — то такому мстят смертьом.


СЛАВЯНИЗАЦИЯ ВИЗАНТИИ

Восточна часть Римской империи — Византия — не рухнула подобно западной — Риму — и не погребла под розвалинами античну цивилизацию. Византия на тысяч літ пережила Рим. Трудный и дуже опасный переход от рабовладільского порядку до феодального (панщизняного) был счастливо доконаный Византиом завдякы варварскому славянскому світу; обі стороны выграли от завзятой и кровавой борьбы: Византия получила могучий прилив трудолюбивых славянскых громад, славяне взяли от ней досягнения культуры, котры дали им можность быстрого перехода от родового порядку до феодализма.

Византия и славяне счастливо розвязали задачу историчных перемін, обернувши войну и руйнование в розвитие и укріпление византийского и славянского світа. Так не случилося зо западном частьом Римской империи, — Рим был зруйнованый. Германцы тых часов находилися ище на дуже низкой ступени варварства, за их плечами не было, як у антов, тысячлітной земледільской культуры. Ант, славянин, як мифичный Антей, силу свою находил в прикосновению к землі.

Выдержавши потрясения пятого и шестого віков, Византия стала хранительком великой античной культуры. Тото отчасти наложило отпечаток консерватизма и кропотливого собирательства на єй дальшу культурну діятельность. В Константинополі и другых городах собираются, коментуются и систематизуются греческа и римска литература, философия, творы искусств, составлятся кодекс римскых законов.

За два столітия до свойой гибели Византия передає из рук в рукы Европі и цілому світу великий спадок греческого, римского и восточного світа. Не германцы, а Восток и славянский світ зомкнул прорваный ланцух преємственности культуры.


ВОСТОЧНЫ СЛАВЯНЕ

В седмом віку анты, уж не маючи великого опору, великыми вооружеными отрядами переходят Дунай и осідают на землю майже по цілому Балканскому полуострову, по берегам Егейского моря, часть их на долбленных ладьях (лодках) — дубах — переправляются на остров Крит, пару сот тысяч пробиваются через Геллеспонт в Малу Азию.

Воєнный союз антов роспадатся. Восточны славяне, якы тяготіют ку бассейну Дніпра, починают стягуватися в великы племенны объєдинения: то волыняне, поляне, древляне, дреговичы, родимичы, северяне, вятичы, кривичы, приильменскы славяне. Господарство у них стає больше складным и углублятся классовый розділ. Державами ище управлят віче, бывше даколи всенародным, — тепер под вічевый звон сходятся лем лучшы люде — воины, землевластители, купцы, — вся воєнно-торгова демократия. Одночасно с вічем управлят князь — коли-си племенный владыка, тепер — воєнный начальник. Будуются городы, в котрых жиют торговы люде, великы землевластникы, або “старцы градскы”, княжы дружинникы, ремесленникы. Большинство селян — свободны люде.

Торговы люде — полувоины, полукупцы — протаровуют дорогы ку двом центрам світовой торговли: на юго-запад ку Константинополю и на юго-восток ку Итилю — столиці хазарского царства. Арабский путешественник повідат о тых русскых торговых людях:

“. . . Я не виділ людей з больше досконалыми членами тіла, як-будто они — пальмовы дерева. Они не носят ни курток, ни кафтанов, но мужчины надівают плащ и одну руку выпускают из него. Каждый має при собі меч, нож и сокиру. Они приходят зо свойой краины, кидают якор в Итиль (Волгу) и на берегу єй будуют великы деревяны домы. А в одном домі собираются, у каждого єст лавка, на котрой он сидит для торгу. . . ”

Зо всіх восточных славянскых земель в девятом вікі выділяются, по словам арабскых историков, три найбольше сильны державы: Славия, Куяба и Артания. По-русскы то буде: Новгород, Києв и держава приазовскых и прикрымскых славян — Артания, позднійше княжество Тмутараканьске.


ВЕЛИКИЙ СПОР НОВГОРОДА С КИЄВОМ

Из учебников знана легенда о том, што в 862 року ильменскы славяне (новгородцы) не в силах больше жити “звіринскым обычайом”, послали за море послов ку варяжскому племени Русь, и послы сказали Руси: “Земля наша велика и обильна, но порядка в ней ніт, приходите управляти и володіти нами.” Начальник племени — Рюрик, всім табором, с женами и дітми, вышол на зов и сіл княжити в Новгороді, а братья його — Синеус — в Білоозері и Трувор — в Изборскі. С того, гварит, и пошла Русская Земля.

У плінных и убитых фашистскых солдат в торнистрах найденый короткий информатор по русской истории, в котром ціликом приводится тота легенда, за котру німцы держатся дуже кріпко: поперше, она якобы свідчит о бессилию русскых самым, без посторонной помочи, побудувати свою державу, подруге, “документально” указує на німцов, як на правдивых будовничых Русской державы. А отсюда — уж ясный вывод, што Россия — стара німецка колония. Совітска исторична наука, бессторонно, представлят нам вопрос о варягах так:

В девятом віку сіверны народы Норвегии, Швеции и Дании, званы норманнами, а по-русскы — варягами, переживали беспокойны часы. На розвалюющомся житьовом порядку их родовых объєдинений творилася феодальна королевска власть. Вожди родовых объєдинений, або кланов, терпіли поражку. И вот IX вік стає свідком незвычайного явления. Из глубокых фиордов Норвегии, Швеции и Дании отплывают одномаштны корабли: то вождь клана, викинг — морский король, зо свойом дружином уходит в невідому даль глядати счастья.

Подплывши ку чужой землі, викинг зо свойом дружином кидался палити и грабити мирне население. И там, як позваляли обставины, норманны або оставалися, штобы властвовати над покоренным народом, або плыли дальше. Вдершися в Англию, ку англо-саксам, они основали герцогство Нордкумберленске, во Франции — герцогство Норманске, в Италии — Сицилийске и Неополитанске королевства. Вспольном прикметом тых германскых варваров была их способность росплыватися среди містного населения, аж до утраты языка.

Так само, на малюваных ладьях, норманы пробералися в Ладожске озеро, на Ильмен-озеро и дальше — волоками (влекли лодьи по суши — К. К.) на Дніпр. Пару десятлітий продолжалися тоты розбойничы набігы на славянскы городы и земли. Несомнінно, варягы выкорыстували незгоду роздробленных славянскых племен. В тоты часы меж сівером и югом, Новгородом и Києвом, шла борьба за владіние торговым путем по Дніпру и, тым самым, за первенство той державы, котра повинна стати в руководстві исторично подготовленного объєдинения славянскых племен.

Варягы не сміли тревало осісти по Волхову и по Дніпру, як то они зробили в Западной Европі. Коли они задуже надокучали грабежами, их били и прогоняли за море, о чом свідчат нашы літописи. Славянскы племенны объєдинения были уж кріпкы, сильны и богаты; русскы люде, як все, непугливы и завзяты в биткі, и розбойничым шайкам варягов оставалося або уносити ногы на своих кораблях, або, перейти до мирного житя зо славянами и ростворитися среди них.

Слова Новгородской начальной літописи о призванию варягов, без сумніву, варяжского происхождения. Так, в английской літописи IX віка, писаной по-латыни, повідатся о том, як островны туземцы, англо-саксы, отправили послов к норманам, штобы сказати им: “Земля наша обширна и богата, но порядка в ней ніт, приходте правити и владіти нами.” Тота формула: “Земля наша велика и богата” и т. д. — вынайдена самыми норманнами, так само, як через одинадцет віков німцы вынашли формулу спасения Европы от “демократичной анархии” посредством насильного введения фашистского “нового порядка”.

На самом ділі на Волхові и Дніпрі мало місце слідуюче: Новгород был тым центром, куды звозилися товары с цілого Сівера и Балтикы. Торговый путь из Новогорода шол по Волгі в Итиль. Но в IX вікі, с упадком арабской торговли, столица хозар Итиль захудала, и Волга, як торгова артерия, уступила місце Дніпру, або торговой дорогі в Византию. За золоту дорогу по Дніпру и шла тепер борьба меж Новгородом и Києвом.

В Києв, положеный в замкі цілой дніпровской системы, звозилися товары в ладьях по рікам с сівера и сіверо-востока. В Києві выпрубовувалися тысячы лодок-однодеревок, и на них києвляне отправлялися в торгово-воєнны походы на Византию. В борьбі за золоту дорогу Новгород корыстался варягами для перевагы сил: новгородскы люде договорилися с одном из варяжскых дружин, у котрой вся территория, думати треба, была на кораблях, якы бороздили Ладожске озеро, та и в отбитом у ильменскых славян городі Ладогі. Князь той розбойничой дружины, — котрого літописи называют Рюриком и чиє имя недостовірно, — был посаженый на місце новгородского князя.

Не дримали и києвляне: дознавшися о усилению Новгорода варягами, києвске віче переманило якых-си двох варягов, рюриковых дружинников Аскольда и Дира, с шайком головорізов, прельстивши их набігом на Византию.

В том часі Рюрик умер. На княжение новгородске был выдвигненый Олег, досвідченый и хитрый воин. Олега мож рахувати фактично первым правдивым князем, а подписаны ним договоры з Византиом — первыми правдиво-историчными документами. Всьо остальне до него єст легендом, котру фашисты пробуют возвести в историчну быль. Под його предводительством велике войско подплыло и хитростьом овладіло Києвом. Аскольд и Дир были убиты, и Олег, сівши в Києві князем, сказал то именно, чого от него ждали києвляне:

“Да Києв буде матерью городам русскым.”

Так Києв, завоюваный Новгородом, стал побідителем в віковой борьбі и стал центром, ку котрому потянулися всі славянскы земли. Варягы не принесли свойой культуры, потому што у них єй не было, кромі воєнного навыка бродячых головорізов, сплоченных жаждом грабежа, бездомностьом и вічном опасностьом. Варягов было мало, — через одно поколіние они уж ростворилися в русском народі; от них лем оставалися даякий час варяжскы имена, но и тоты больше не упоминаются послі крещения Руси.


ШУМНЫЙ КИЄВ

Києвляне — воины, купцы — богаты гости; “градскы старцы” и откупщикы дани; дружинникы, радны або соучастникы воєнных походов, а в мизерны часы — ковалі, оружейникы, кожемякы, бондари и горшечникы, всякы промысловы люде, носившы при бедрі меч; вся пестра, шумна, жадна до пригод, воєнной и торговой славы вольнолюбива урма києвлян — сходилася на віче и требувала от князя Олега широкого розмаху в ділах.

Олег, выполняючи волю києвского народа, ходил походом на сіверскых славян, на родимичов, угличов и тиверцов и звідувал: “Кому дань платите?” Они отповідали: “Хозарам”. Олег говорил им: “Не давайте хозарам, давайте мі”. Он пошол на Царьгород на двох тысячах однодеревок, по сорок мужов в єдной, проводженый по берегу бесчисленным конным войском. Осадил Царьград и, напровадивши на греков страху, якого они до того часу не памятали, потребувал торговли без цла с Русском земльом.

В том поході русскых на Царьград, так само, як и в дальшых походах, основном цілью было не завоювание и не зруйнование великого города, як то зробили три вікы позднійше германскы рыцари — крестоносцы, предавши огню Константинополь, розграбивши палаты, храмы и библиотекы и розбивши античны статуи с цілом німецком жаждом руйнования.

Послі легендарной смерти Олега почал княжити Игор, правдоподобно, один из вызначных Олеговых дружинников, чоловік окрутный и пажерный. Києв в тоты часы был отвлеченый от великых историчных задач тяжком борьбом с печенігами, якы появилися в южных степях; при браку натуральных границ оборону от дикых кочовников приходилося вести летучыми сторожовими отрядами, до якых голосилися охотникы, храбры и сильны войовникы; имена их славилися по всей землі, и вдячна народна память оставила нам богатырскы былины о вірных защитниках родной земли.

Византия выкористала борьбу с печенігами и нарушила Олегов торговый договор. Тогды Игорь пошол на Царьград, руйнуючи всьо на пути. Византийцы розбили його дружину и лодкы спалили “греческим огнем", выкидуваным из мідных труб с кораблей.

Узнавши о том, поднялася вся києвска и новгородска земля, — в другий поход на Царьград пошло огромне народне ополчение. Настрашены византийцы выслали навстрічу русскым послов з богатыми дарами; на берегу Дуная русскы поставили деревяного идола Перуна зо срибном головом и золотыми усами и у його стоп приняли от византийскых послов подаркы, потребували привернути Олегов договор и згодилися не воювати дальше.

Києв ширился и богатіл. Сам город стоял высоко “на горіх", оточеный ровом и непрелазным плотом из опаленых дубовых бревен, с окованными воротами, с бревенчатом шестизвіздном вежом; за оградом поміщалися деревяны княжы палаты, гридня, где іла и пила дружина, кухні, пивницы, конюшні. У стоп города по берегу Дніпра, на Подолі, стояло множество рубленых домов, землянок, кузниц, домов ремесленников, торговых складов, обведеных плотом. Ту дораз на пляцу висіл вічевый звон. На пляцу и на лодках при берегу шол торг.

Под сам город подходил великий ліс с такым множеством всякой — великой и малой звірины и птицы, што тепер и представити собі трудно. Богата была земля, и народ был сильный и храбрый и родну землю от врагов оборонял, не щадячи житя свого. Под тот час народ уж покидал стары, родовы, тісны городища зо скученными будовами, огорожеными валом и плотом, и селился ширше и вольнійше, звичайно над ріком. Такы новы поселения, связаны вспольнотом господарства и земель, составляли волость, — она платила дань натуром місцевому правителю — “пресвітлому и великому” князьку, а он отдавал часть собраной дани Києву,

Коли місцевый князьок не мог справитися з волостьом або коли Києву здавалося дани мало, — выізжал для сбора сам великий києвский князь з дружином. Дани бралися на око — сколько хватит рука або позволит сила. Волости постоянно бунтувалися и повставали против тяжкых податков. Раз осеньом на покорение повставшого древлянского города Искоростеня вышол з дружином князь Игорь. Примучил искоростеньцов, взял дань и отъіхал было, но сказал: “Дай, похожу ище”, и з малым числом дружинников вернулся и был в Искоростені убитый.

Осталася правити державом його жена Ольга, псковитянка родом. То была сильна, сурова русска женщина широкого державного ума — не в примір мужу свому Игорю. Она з великым трудом здусила древлянске повстание и почала проводити в цілой державі упорядкуваны системы зберания дани. Зимом в санях Ольга почала объізжати державу, в волостях всяди ставила погосты, або администрацийны центры, где на місце “пресвітлых князьков" клала своих людей — боляр, або бояр — уполномочила их зберати загальны для всего народа “рокы”, або нормы дани.

Силом центральной власти окріпшой державы Ольга привела в єдиный порядок и завершила всю систему так званого варварского феодализма.


ВЕЛИКИЙ СЫН РУССКОЙ ЗЕМЛИ

В варварской Києвской державі выявляются два устремления, два историчны пути. На челі одного стоит Ольга, принявшиа в Царьграді крещение, с ней — “градскы старцы” — великы земельны властителі, понимаючы всі выгоды новой феодальной (панщизняной) системы, и тоты люде, котры так або иначе связаны с Византиом; то путь христианизации, принятие от Византии общественных отношений феодального порядка и мирне сожительство с ней.

Другий путь — то борьба языческого (поганского) Києва с хозарами и Византиом за перве місце на Востокі Европы. О том шумят на вічу, о том за чашом меду стукают пястми князь и усаты, чубаты дружинникы, о том в народі говорит молодеж — парубкы з дітскыми очами и плечами в косу сяжень — тоты, кто може повалити быка на бігу, як Микита-Кожемяка. Тот рух народный, языческий, який йде от свідомости могучости и богатства своих непочатых сил.

Молодый Святослав, сын Ольгы, цілом свойом природом, смілостьом ума, храбростьом, завзятым устремлением воли стає выразителем тых народных сил. Он любит свой народ, кріпкий на руку и легкий на поступь; он любит свою необозриму землю, по котрой тече широкий в поводье Дніпр, якого мутно-зеркальны воды покрыты лодками и тратвами и оглашаются піснями; он любит своих поганскых богов, створеных народным воображением сил богатства природы, населяючых лісы, рікы и подполье каждого печища: Стрибога, Даждьбога, скотского владыку — Велеса и больше всіх — бога побід Перуна.

Святослав — первый воин среди своих дружинников и войовников. Он почал наберати войско и обучати го для суровых походов. То была уж не Олегова и не Игорева дружина, — то народна рать (войско), презначена для великого общерусского діла — борьбы с хозарскым царством.

По замерзненым рікам велике києвске войско вышло на Оку, и Святослав приказал вятичам и другым славянскым и финскым племенам платити дань Києву. За зиму побудували лодьи на Окі и весном поплыли на Волгу и спустилися до Камы. Ту русскых встрітило хозаро-болгарске войско. Святослав розбил го и наказал болгарам платити дань Києву.

В устье Волгы, меж двома рукавами, на острову стояла столица хозар, Итиль, оточена кріпкыми высокыми стінами. Ту жило, торговало, молилося по-свому в своих мечетах, церквах и синагогах множество разного народу, бо Итиль, як и ціле хозарске царство, был многонациональным объєдинением множества племен, под властьом хана. Он жил ту зо свойом гвардиом в 12 тысяч чоловік.

Києвске войско, подплывши на ладьях ку Итилю, зошло з лодок, полізло на стіны и послі кровопролитного боя взяло город и розрушило го так, што до сего часу не найдено місце, где он стоял. Отталь Святослав рушил на Сіверный Кавказ и по дорогі взял хозарский город Семендер, а за ним — сильну кріпость Серкел, побудувану византийцами для хана, — близко днешной станицы Цымлянской. Хозарске царство угасло. Святослав пошол дальше — над Азовске море, где покорил под свою руку славянскы племена, котры арабы называли царством Аркания, и, як треба думати, на місци днешной Тамани основал княжество Тмутараканьске.

Так, на востокі он роздвинул преділы русской земли до тых границ, котры через 500 літ пришлося знов орисувати Ивану Грозному, но уж з иншого, Московского центра. Восточный поход Святослава был лем частью огромной задачы, — пред ним стояло не меньше трудне: змусити Византию, а з ньом и европейский Запад признати воєнну силу Києва и його торгове значение, як торжища и посредника меж Востоком и Западом.

Святослав готовился до похода и очекувал случая, котрый скоро представился: Византия, яка все ище называла туманный для ней славянский восток Тавро-скифиом и русскых — скифами, сама позвала Святослава в поход против свого врага болгарского царя. С 60-тысячным войском Святослав быстро завоювал всю Восточну Болгарию и через горскы проходы вдерся в византийскы провинции Тракии и Македонии. Тогды император, штобы отклонити опасность от Константинополя, подкупил печенігов, и они осадили Києв, где заперлася Ольга з внуками; но города печенігы взяти не могли и отступили от него, услышавши, што Святослав вертатся.

Он вернулся из Болгарии в Києв и сказал матери: “Хочу жити в Переяславці на Дунаю, там середина мойой земли.” Ольга сказала йому: “Похорони мене в Києві, а тогды иди, куды хочеш…” В тых короткых словах нашой літописи выраженый цілый смілый план Святослава и молодых сил державы: сомкнути границы Руси з Византиом, соєдинити світ варварский и світ феодальный (поганский и христианский — К. К.). Зробити то было исторично неможливо. Святослав потерпіл поражку на той дорогі, но зато первый раз по світу прогреміла слава русского воина в свідоцтвах греческых историков, якы описали войну императора Цимисхия зо Святославом.

Покаль Святослав громил в южных степях печенігов, византийскы политикы переманили на свою сторону часть болгар. Святослав з войском скоро вернулся в Болгарию, знов и жестоко повоювал єй и рушил на Адрианополь. Мирны переговоры с послами императора до ничого не довели.

Перва велика битва меж греками и передовым войском русскых отбылася под Адрианополем. Обі стороны розышлися, не рішивши діла. Цілу зиму император готовился до весняного походу и вызвал на помоч азиатскы войска. Весном император выступил в поход на челі знаменитой греческой тяжкой конницы в 30 тысяч конников, за котррм посувалися пішы войска и обозы с осадными орудиами. Двіста кораблей з греческым огнем были посланы на Дунай, штобы отрізати тыл Святославу, сидівшому з головными силами в городі Дористолі на Дунаю.

Вчасным ранком при звуках труб, громі литавр и криках воинов греческе войско появилося перед болгарском столицом Переясславцом. Русскы и боргары, оборонявшы город, вышли з ворот навстрічу. “Русскы подняли свои огромны щиты, обнажили мечы и зо страшным криком кинулися на наше войско. . .” — пише греческий историк. Город оборонялся завзято от огромного греческого войска, но стіны были розбиты машинами, домы подпалены, запалал кремель, где сиділ молодый болгарский цар Борис. Русскы вышли из палаючого города, построилися тісными рядами и, оточены, не утікаючи и не просячи пощады, билися, покаль не упали всі.

Послі взятия столицы Болгарии византийске войско подступило под Дористол. Навструічу вышол Святослав зо свойом піхотом в 20 тысяч воинов в кольчугах, острых шлемах, з огромными червеными щитами.

Император дванаст раз водил в атаку свою знамениту конницу “бессмертных”, и каждый раз она розбивалася о стіну русскых щитов и копий. Грекы отступили и окопали свой табор, а русскы окопали ровом город. Почалася 3-місячна осада Дористола. По Дунаю подошли греческы корабли, но русскы, штобы спасти ладьи от греческого огня, вывлекли их на берег. Город был оточеный. Мимо вылазок за поживом, в городі почался голод. Грекам удалося подвести под стіны осадны машины, и они кидали в город огонь и огромны камені. Русскы отворяли ворота и атакували тоты машины.

Греческий историк, який жил в часі той войны, и русский літописец, писавший по пересказам, повідают, што Святослав собрал воєнный совіт, на котром многы говорили, што силы тают, помочи ждати ніт откаль, треба выбрати глуху ноч и попробувати біжати на ладьях по Дунаю.

Святослав, вздыхнувши глубоко, отповіл им: “Такого ніт обычаю у нас — спасати живот свой, убігаючи с поля брани; побіжиме — погибне наша слава, сопутница русского оружия. Сразимеся мужественно, тажабо жити побідителями, або умерати зо славом. Мертвы бо сраму не имут. . .”

Рано русскы вышли в бой — всі способны владіти оружием. Святослав приказал заперти ворота, штобы никому не захотілося укрытися в городі.

Удар русской піхоты, на челі котрой стоял Святослав, был так яростный, што грекы не выдержали и побіжали. Русскы преслідували их и зашли так далеко, што императору удалося стянути запасны войска и в середині знойного юльского дня русскы оказалися окружеными. Святослав был раненый. Тогды русскы устроили кругову оборону и — крок за кроком — по тілам убитых пробилися ку городу.

Послі той битвы Святослав предложил императору мир. Йоанн Цимисхий охотно, без спору, згодился на Святославовы условия: пропустити свободно ціле русске войско с оружием, заосмотрівши каждого воина мішком хліба на дорогу, и привернути дружескы торговы отношения меж Русью и Византиом; он увиділся зо Святославом на берегу Дуная; император был в золотой зброі и пурпуровых сандалах, свита його красовалася збройом и вышиваными плащами. Русскы плыли в лодкі ку місцу свидания, — всі они были в конопных сорочках, заправленых в широкы шаравары, в грубых смазных чоботах. Один из гребцов, одітый так само — в конопну сорочку и шаравары, но больше чисты, як у другых, положил весло, котрым он до того часу греб, встал и звідал императора о здоровье. То был Святослава. “Он был средного росту, не дуже высокий и не дуже малый, — так описує го греческий историк, — очи у него были сивы и нос приплюснутый, густы брови, густы висячы усы и голеный подбородок; голова його была гола, лем с темени на ухо спадал локон волос, чуб; стан — стройный, плечы широкы и шея толста, в одном ухі висіл золотый кульчик, украшеный двома жемчужинами и рубином: цілый вид його был похмурный и дикий.”

Он предложил императору сісти в ладью, на лавку, и так, сидячи, они поговорили даякий час о дружбі и о мирі и так россталися. Святослав з войском поплыл в Києв. А император дал знати печеніжскому князю Курі, што Святослав плыве дому с огромными скарбами. Доплывши до дніпровскых порогов, Святослав послал войско берегом на Києв, а сам з невеликым числом воинов повлюк лодкы через порогы. Ту напал на него Куря и убил Святослава, из черепа його казал зробити собі чашу, штобы, похваляючись, пити кумыс из черепа Святослава.

Беспечно и надармо зложил Святослав свою голову. Но слід його житя оказался велик для русской державы. Было закончено соберание славянскых племен, и заміст разноплеменных интересов дано им єдине устремление; на цілый світ прогреміла слава русского оружия, недармо грекы писали, што русскы живыми не поддаются, но вонзают меч в своє чрево; были обрисуваны границы русской державы и обрисуваны ширше, як то было можливо и потребно, в том была помылка Святослава.

Так або иначе його руками працувала исторична потреба. Русский народ створил державу, и она входила, як могучий сотрудник, в світ европейской цивилизации. При Святославі были заложены всі основы для того. Його сын, Владимир, соєдинил оба наміченных возможных пути — Ольгы и Святослава; силом оружия и мудром политиком укріпляючи суверенность Руси, он не побоялся на місце Перуна, свергнутого в Дніпр, приняти от Византии христианского Бога и разом з ним — на зміну варварства — новый порядок феодальных отношений.

При Владимирі, прозваном в народі Красным Солнышком, были часы долгого мира; спокойно трудился земледілец, без страху от кочовников, якы боялися перелізати через богатырскы заставы и сторожы и валы, котры протянулися на соткы миль по степям; живо и безопасно торгувал купец — от Новгорода до Херсона Таврического и Царьграда; будувался Києв; при Владимирі широко роскрываются жерела народного творчества и складуются старины (оповідания из старых часов, былины).

Таке начало Русской земли. “Германской расі” в ней не отведено місца. Най будут вырваны и спалены всі страницы из школьных учебников, якы отровляют свідомость молодежы німецком ложью. Русский чоловік повинен гордо нести голову через вікы прошлого в вікы будучого. Красна Армия в нашы дни восстановлює истину в честь великого русского народа.

Из журнала “СЛАВЯНЕ”.

RussianLandsEnd

[BACK]