За невісту чеченку або ингушку треба платити єй родичам калым (выкуп). И не малый; туньше, як два-три тысяч рублей дівча родичы не уступают. Русску невісту можно получити бесплатно, а часами ище родичи придают до ней придане (віно).

Для ингускых и чеченских женячов дуже добри выходит. В аулах (селах) свои понятия. И тоты новы весільны обычаи молодых совсім не люблятся старым родичам. Перше нареченый женяч працувал бесплатно у будучого тестя за невісту от 3 до 5 літ. Тепер в чеченских колхозах нареченый виплачує будучому тестю трудодни за рок, много за два. Русска конкуренция уменьшат число такых женячов и понижат выкуп невісты.

А потом, — каждому мужу желательно, штобы сосідкы поважали його жену. Но тота повага зависит от высокости выкупа, котрый зложил за ню єй муж єй родичам. Єсли муж дал больше выкупа, то значит, што она больше варта, тож и больша для ней повага у сусідок. А малый выкуп, мало и повагы (гонору) має така жена. А єсли жену чоловік достал без всякого выкупа, то што за гонор она може мати у другых жен? В очах сосідок она "дарова”.

Такы обычаи и в стары часы не были выгодны. И мушено было найти даякий выкрут от выкупа. И нашли. Не всі купуют жен для себе. Были женячкы по любови, по бескорыстной згоді обох сторон. И молода жена може мати повагу и гонор у сусідок, коли єй муж єй украл. Бо як он дівча украл, то значит, што он был готовый за ню проляти кров И посвятити своє житя. А то высше цінится от всякого выкупа. И "крадену жену” никто не може уважати за "дарову”.

По дідовскому обычаю и тепер спокойствие и достоинство русскых молодых жен огорожают умыканьом. Коли чорнявый паробок залюбится в русской, то не турбуєся з выкупом, а зговорюєся зо своими вірными товаришами дружбами, и они в назначеный день и годину нападают на дом невісты, крадут єй и утікают. Дружны и дружбове невісты устроюют погоню, стріляют єдны до другых (сліпыми патронами, розумієся, но але кто може знати). Погоня доганят молодых, але уж по записи в шлюбной канцелярии. Обі стороны мирятся и гостятся на перепросины.

Русска жена, хоц и без выкупа, але зато "крадена”, зато єй повага и гонор. Заслона для жен тепер и для магометанок не обовязує и принудити даного до музулманского обряду не мож.

Но в аулах через таку женячку на русскых дівчатах може назбератися старых дівок. Но и ту приходит на помоч судьба: Аллах вложил в сердца білых паробков любов до чорнявых дівчат. Русскы хлопцы часто бы ся женили на чорнявых невістах, єсли бы не тот выкуп. Платити за дівча — русскы не согласны, а ингушы и чеченцы не хотят отдавати свои дочкы даром. А красти дівча в аулах не дозволят обычай “адат”.

По адату, родичы и родны украденой невісты, єсли молодый не хоче заплатити выкуп, должны проляти кров молодого. Нияка дівушка, ход бы як любила хлопця, на таку крадеж не згодится. Украсти єй дуже опасно. Но сама она може утечи от родичов. И єсли єй не догнали, она остаєся чужом. Отец и мати можут єй прокляти, а она може выйти замуж, за кого хоче. Но “кровна связь” перестає быти меж родными и таком дівком. Такы фамилии больше николи не сходятся.

Здаєся, што больше ничого, но приходят и дальшы трудности. Вот примір: Дівка Робиат Султанова полюбила русского хлопця — техника Александра Козьмина. Родичы и братя дівчате жадати выкуп с совітского служащего не осмілилися. Выкупы заборонены и за такий преступок тяжка кара. Женячу поставили другий варунок: приняти магометанску віру. Такий закон пророка: магометанин може женитися на дівчату другой віры, но магометанка може выйти лем за магометана. Єсли бы Козьмин уплатил выкуп, його бы не обовязували религийны законы.

Дівча утекло от родичов в станицу Ассинску. Там переіхал и техник Козьмин. Жених и невіста зарегистровалися, яко муж и жена. Род Султановых не мал права — по обычаю — мстити Козьмину: он не крал невісту. Єсли бы до того його жена перешла на “русску віру," родичы не могли бы мати власти над християнком. Но жена віры не перемінила и по обычаю роду она была обовязаном повінуватися старшым членам фамилии Султановых.

Фамилия ждала случаю около рока. А потом молоду Козьмину разом з єй новорожденном дитином украл старший брат Зелимхан Султанов, увез в горы и там продал за 600 рублей. Робиат утекла от покупателя. Єй догнали и убили, а разом з ньом и дитину.

Недавно убийцы были пойманы и арестованы. Судити их буде воєнный трубунал.. И уже по тому одному приміру видно, як опасна женячка русскых в Чечен-Ингушетии. И зато такы мішаны молоды пары стараются переселятися далеко от Кавказа.

В русскых містах власти больше або меньше придирчивы, но жителі не интересуются, якого роду и племени дачия жена. Не така страна, та и не так єй история шла, штобы такым подробностям придавати велике значение.

“Достигли козакы до Камчатскых огневых гор. Государев ясак (царский податок) ввели. А жен брали из камчатскых дівок”. . .

Якы там дівкы? Юкагиркы? Айноскы? Ескимоскы? Алеуткы? Индиянкы?. . . якой они віры? Розберати тото было не возможно. Та и пошто? Жены, газдыні, дітей родят, — ну, и слава Богу! А діти, внукы, правнукы перемішалися со всіми камчатекыми инородцами. Коли начальство почало направляти ту поселенцов из сахалинской каторгы, — поміщалися и с поселенцами. Одно из сел на Камчаткі на берегу Охотского моря до сего часу зовеся Вороватым (злодійскым). Ту даколи переселили людей, котры отбывали Сахалинску каторгу за злодійство. Переселяли одинокых, неженатых. Но они скоро ставали фамилийными. Недавно село Воровате организовало рыболовный колхоз. Хлопцы усердно готовятся в мореходну школу, — Тихоокеанскому Флоту нужны обширны кадры. Дівкы чогоси любят скакати с парашютами.

За послідны десят літ на Камчаткі осідают комсомольцы и красноармейцы. Родинны связи росширяются. Но отрижнити “природного камчадала” от “камчадала русского” по виду, говорят, трудно: обличье у всіх больше або меньше алеутске.” Лекше отрижнити по языку. Бо по языку и среди самых тутешных русскых заходят рижницы. Потомкы козаков сохраняют язык ХѴІІ віка, — говорят меж собов, як говорили при царі Алексію Михайловичу. Такых “староязычников” называют поныні “камчадалами козаками.” Другы говорят русскым языком, примірно, с часов Александра III. Тых называют поселенцами. Єсть ище новопоселенцы, у них совітский русский язык. Зрештом тоты языковы отміны ледво долго заховаются, их стерат и уничтожат школа.

Отновится старорусский язык и у жителей на Индигирской затокі. Предкы их даколи утекли — ліпше повісти уплыли — Сіверным морем с берегов Білого мора от “єреси патриарха Никона." Якым чудом они добралися через моря Карске и Восточно-сибирске до устья рікы Индигиркы, — никто не знає. Но доплыли, осіли и перемішалися с чукчами. Потомство от чукотекых жен утворило пару сел. Но села не можут быти без старосты (вийта). На тот уряд выберали жен, — потому што у мужиков свои діла: им треба было рыбы и звірей ловити. “Русскы Бабы” на Индигиркі установили тверду и сурову административну власть. Старостихы ту — “царьбабы.” Примішка чукотской крови не перешкаджат им проявляти таланты Марты Посадницы. А язык сохранился: як в часах патриарха Никона по-русскы говорили, так и тепер они говорят.

В послідны рокы много перемінят радио. Оно входит в промысловый быт побережий Ледовитото океана, як дуже серьозный помочник. Радио дополнятся школом. На обновление языка то вплыват. Но стародавны чисто практичны взгляды на возможность супружескых связей с “инородками” и инородцами” от тых новшеств не терпят. Скорше напротив, тоты связи поширяются.

Говорят, што русскы в часах патриарха Никона и протопопа Аввакума отзначалися — особливо старобрядцы, религийным фанатизмом. Тото мніние може быти подверджено многыми доводами. Но чудно: тот сам религийный фанатизм не перешкодил хоц бы лем тым самым поморам на Индигиркі побератися с иновірками и иновірцами, — и притом и с поганами.

Было-ж и меж русскым народом дост иновірных фамилий. Они не рідко встрічалися, меж иншым, на Уралі и на Дону, — особенно в Сальском округі. Бывало так:

— У мужа своя мисочка и ложка, и у жены — своя. На весільной гостині молодый и молода ідят особно, Віра не єдна: он — поповец, — она беспоповка. По вірі они поганы друг для друга, и мішати нияк немож. Но живут разом по закону супружескому. Дітей своих выховуют разом по долгу родительскому. . .

Мискы и ложкы — одно. Супружество — друге. А жити разом для взаимной помочы и взаимного господарства — третє. И в такых трудных супружескых случаях треба было незвычайной віротерпимости. И тота внутри — фамилийна віротерпимость дуже характерна у русского народа. Може быти, она условлена в даякой мірі нуждом. Но воспитана и культивована она, без сомніния, историом.

К сожалінию, в свои часы осталася не обслідована жизнь кантонистскых фамилий. Их в России было не мало Кантонисты єврейского происхождения женилися звычайно на русскых дівчатах. Перешкод религийных не было: крещены женяче. Говорили: “Мы всі от праматери Евы.” Розружняли их по характеру. А характер у кантонистов уважали за добрый: не пьяницы, не ленюхы, не розбишакы, не марнотравникы. Фамилийны связи сгладжувалися в поровнанию просто. Но згода и спокой не давалися так легко.

Єст бесчисленне множество спорных житейскых дробничок. Капуста, або зупа зо свинскым салом — по-русскы барз добре ідло для жены. А для мужа? Жені Рождество не праздник, єсли ніт куска свинины и будженой колбасы. А муж, може быти, тых річей не розуміє, а приучити себе до того йому трудно. По причині такых дробничок стают фамилийны незгоды и скандалы, — єсли даже супруги выросли в сводных бытовых условиях. Фамилии кантонистов отзначалися уміньом не беспокоити сусідов шумом супружескых невзгод. Тихо жили, хотя поводов для незгод и сварок было дост. И в том, віроятно, сказывалося не писане житейске правило:

— Если люде сходны, каждый рахує себе в праві поставити на свойом. Єсли люде разны, — каждый рахує себе обовязаным до уступок другому.

Здаєся, німцы розуміют иначе. Но от русскых даже пословицы требуют уміння: из семи печей хліб істи, співати пісни той рікі, по котрой треба плысти. . Кто с мужиком мужик, с барином барин, с татарином татарин — тот полноцінный чоловік. А пошле йому судьба с волками жити, — он потрафит по волчому выти. .

Хвалитися тым талантом може не выходит. Но без него было бы невозможно прижитися на Печорі, и на Лені, и на Индигиркі, и на Амурі, и на Кольмі, и на Камчаткі, и на Сырдарьи и на Курі. . . И не лем прижитися, но и родство завести, свояков приобрести.

1913 року торговец великого села Тубчевского уізда Петр Степанович и супругайого Дарья Трофимовна задумали отпразднувати своє золоте весіля. Собралися діти, внукы, гості. Батюшка-священник, розумієся. И нараз явился старенький, сивенький єврей. Откаль? Чого? Дарья Трофимовна была даколи Рахильом Мойсеєвном. Утелка она з дому з добрым русскым молодцом, повінчалася з ним, 50 літ честно в супружестві прожила, о родителях даже вспомнути боялася. Та и што вспоминати? Но муж, Петр Степанович рішил на всякий случай написати по старому адресу в могилевский город: “Рахиль ваша жива, здорова и золоте наше весіля мы тот и тот день празнуєме”. В отвіт на тото писмо приіхал молодший брат бывшой Рахилі — Абрам и подарок “золотовесільным” привюз. Усадили дорогого гостя Абрама на почетне місце, разом зо священником, И хорошо вышло, сердечно. Даже урядник, и тот аж на другий день деликатно поинтересовался:

— А як у вас, Абрам Мойсеєвич, с правом замешканя?

Но Абрам Мойсеєвич мог погостити у сестры Дарьи Трофимовны луже короткий час — так што паспортны формальности не омрачили свидания родных.

Тепер паспортны формальности другы. И русско-єврейскы супружества стали звычайным ділом, хотя и перше были часты. Тепер: даже попадянкы выходят замуж за сынов рабинов. Пришла переміна и в религийных понятиях. На Окі, в Касимовских містах и при старом режимі часами и татарскы дівчата ставали русскими женами. Но то вело часто к неприємностям. Ныні совсім просто, татаркы записуются в “загсі” (в шлюбной канцелярии) з русскими, русски с татарами. А муллы (магомет. священники) совітуют своим духовным чадам не побератися з безбожниками и безбожницами. Выйти замуж за безбожника татарскому дівчату не хорошо, але єсли женяч — віруючий християнин, то мулла спокойный, не откаже и поблагословити таке супружество.

Касимовскы магометане на Окі поняли тот великорусский порядок фамилийного устройства. В аулах Ингушетии и Чечении ище цілковито не поняли. Не треба быти строгым к жителям горскых захолустий. Германия не захолустна страна. Однако, німцы ввели у себе такий “адат,” котрый не возможный и у кавказских народов.